Неточные совпадения
В Обломовке верили всему: и оборотням и мертвецам. Расскажут ли им, что копна сена разгуливала по полю, — они не задумаются и поверят; пропустит ли кто-нибудь слух, что вот это не баран, а что-то другое, или что такая-то Марфа или Степанида —
ведьма, они будут бояться и барана и Марфы: им и в голову не придет спросить, отчего баран
стал не бараном, а Марфа сделалась
ведьмой, да еще накинутся и на того, кто бы вздумал усомниться в этом, — так сильна вера в чудесное в Обломовке!
«…Коко женился наконец на своей Eudoxie, за которой чуть не семь лет, как за Рахилью, ухаживал! — и уехал в свою тьмутараканскую деревню. Горбуна сбыли за границу вместе с его
ведьмой, и теперь в доме
стало поживее.
Стали отворять окна и впускать свежий воздух и людей, — только кормят все еще скверно…»
— Ничего, пускай
ведьма проснется! а
станет разговаривать, мы ей рот зажмем! Во что же мы играть будем? в лошадки? Ну, быть так! Только я, братцы, по-дворянски не умею, а по-крестьянски научу вас играть. Вот вам веревки.
К счастью еще, что у
ведьмы была плохая масть; у деда, как нарочно, на ту пору пары.
Стал набирать карты из колоды, только мочи нет: дрянь такая лезет, что дед и руки опустил. В колоде ни одной карты. Пошел уже так, не глядя, простою шестеркою;
ведьма приняла. «Вот тебе на! это что? Э-э, верно, что-нибудь да не так!» Вот дед карты потихоньку под стол — и перекрестил: глядь — у него на руках туз, король, валет козырей; а он вместо шестерки спустил кралю.
Ведьма топнула ногою: синее пламя выхватилось из земли; середина ее вся осветилась и
стала как будто из хрусталя вылита; и все, что ни было под землею, сделалось видимо как на ладони.
Это были два самых ярких рассказа пани Будзиньской, но было еще много других — о русалках, о
ведьмах и о мертвецах, выходивших из могил. Все это больше относилось к прошлому. Пани Будзиньская признавала, что в последнее время народ
стал хитрее и поэтому нечисти меньше. Но все же бывает…
Там нагнулася, покачнулася,
Опрокинула,
ведьма, легок челн,
Муж-от якорем на дно пошел,
А она поплыла скоро к берегу,
Доплыла, пала на землю
И завыла бабьи жалобы,
Стала горе лживое оказывать.
— Теперь, брат, мне надолго
станет! — сказал он, — табак у нас есть, чаем и сахаром мы обеспечены, только вина недоставало — захотим, и вино будет! Впрочем, покуда еще придержусь — времени теперь нет, на погреб бежать надо! Не присмотри крошечку — мигом растащат! А видела, брат, она меня, видела,
ведьма, как я однажды около застольной по стенке пробирался. Стоит это у окна, смотрит, чай, на меня да думает: то-то я огурцов не досчитываюсь, — ан вот оно что!
Изменник,
ведьмой ободренный,
Герою в грудь рукой презренной
Вонзает трижды хладну
сталь…
Лариса глянула на нее, подмигнула ей, и Валерии вдруг
стало весело и забавно. Лариса поднялась, пошевелила плечами, — и в миг все четыре сестры закружились в неистовом радении, внезапно объятые шальною пошавою, горланя за Дарьею глупые слова новых да новых частушек, одна другой нелепее и бойчее. Сестры были молоды, красивы, голоса их звучали звонко и дико —
ведьмы на Лысой горе позавидовали бы этому хороводу.
— Делай,
ведьма! Моть — поди сюда! Любишь,
стало быть? Эх, мотыль мой милый, монашкин сынок! Не скучай!
Услышав это, Эмилия испугалась и
стала умолять
ведьму, чтоб она не губила ее своими россказнями, клялась, что она ни в чем не виновна пред мужем, даже в мечтах не испытывает искушения изменить ему, а старуха — не верила ей.
— Отчего ты со мной, мальчик, и поговорить не хочешь? — морщится и гудит Колесников. — Подхожу сейчас и думаю, того-этого: каменный ты
стал какой-то. Я, Саша, не люблю фальшивых положений, и если ты что-нибудь имеешь против меня, так и говори, брат, прямо. Бей наотмашь, как
ведьм, того-этого, в Киеве бьют. Ну?
Так это,
стало быть, она только стратегическую диверсию делала, указывая мне на Измайловский мост, — глаза отводила, смущала меня (негодная
ведьма!) и вот таким-то образом подкопы вела!!!
— Что ты орешь,
ведьма! — вскричал, в свою очередь, Никита Федорыч, делая несколько шагов к жене. — Молчи! Теперь старого барина нет, я тебе властитель, я тебе муж! Шутить не
стану; смотри ты у меня! Да, получил деньги, не показал тебе, не хотел говорить, да и не дам ни полушки, вот тебе и знай… да не кричать!
Все эти замечания, хохот, насмешки толпы, обступившей парня и нищенку, остервенили донельзя Архаровну; куда девались ее несчастный вид и обычное смирение! Она ругалась теперь на все бока, билась, скрежетала зубами и казалась настоящей
ведьмой; разумеется, чем долее длилась эта сцена, тем сильнее и сильнее раздавался хохот, тем теснее
становился кружок зрителей… Наконец кто-то ринулся из толпы к парню и, ухватив его за плечи, крикнул что было силы...
Он перебирал все заклятия против духов — и вдруг почувствовал какое-то освежение; чувствовал, что шаг его начинал
становиться ленивее,
ведьма как-то слабее держалась на спине его.
—
Ведьма! — вскрикнул он не своим голосом, отвел глаза в сторону, побледнел весь и
стал читать свои молитвы.
«Теперь все дело как на ладони, — думал он, крупными шагами идя вдоль набережной. — Тешилась, значит,
ведьма треклятая, одурачить меня думала… Коли б в самом деле на мыслях у нее в те поры про меня было, не
стала бы у брата места сулить, сказала бы, что сама задумала пароход покупать… А я-то, дурак, ровно ошалел тогда!.. Вся теперь надежда на Сергея Андреича».
Спаланцо
стал бледнее мертвеца. Он вышел из епископских покоев и схватил себя за голову. Где и кому сказать теперь, что Мария не
ведьма? Кто не поверит тому, во что верят монахи? Теперь вся Барцелона убеждена в том, что его жена
ведьма! Вся! Нет ничего легче, как убедить в какой-нибудь небывальщине глупого человека, а испанцы все глупы!
— Меня-то, чай, за кого ни на есть дворового выдадут… Михайло, выездной,
стал что-то уж очень масляно на меня поглядывать… Княгинин любимец… Поклонится
ведьме, как раз велят под венец идти, а дочке князя-красавца, богача приспосабливает… У, кровопийцы… — злобно шептала она во время бессонных ночей, сидя на своей убогой кровати.
Стал такой говор, а тут к делу подоспел другой пустой случай:
стало у коров молоко пропадать… Кто этому мог быть виноват, как не
ведьма; а кто еще бтльшая
ведьма, как не старая Керасивна, которая, всем известно, на целое село мару напускала, мужа чертом оборачивала и теперь пережила на селе всех своих сверстников и ровесников и все живет и ни исповедоваться, ни умирать не хочет.
А народ тут и зашумел, пошли переговоры: что это такое над нашим паном-отцом, да откудова и с какой
стати? И можно ли тому быть, как говорит Керасиха? Статочное ли дело
ведьме верить?